На дворе была зима 1942-го года. С неба нещадно палило солнце, а нестерпимая духота обещала очередной проливной дождь, от которого в океан сползали огромные пласты глины с окрестных гор.
Её будущий дедушка, молодой смуглый филиппинец с пышной черной шевелюрой, сидел на корточках возле забора, окутанного колючей проволокой и жевал хворостинку, разглядывая вечно восходящее солнце на вражеском флаге, который развевался над пулемётной вышкой. Он мучительно пытался вспомнить родинку на ягодице соседской жены.. родинка получалась какая-то нечёткая. "Да.. бабы у нас ничёёё"- думал будущий дедушка, урча пустым животом.
Внезапно кто-то тронул его за плечо. Филиппинец обернулся и уставился в улыбающееся, доброе и бородатое лицо генерала МакАртура. "Слышь, косогла ... эээ.. филиппинский брат!"- заговорщицки проорал генерал:"Сидишь?!" "Угум",- отвернулся от него будущий дедушка, дожевывая хворостинку. Родинка была безнадёжно потеряна из памяти.
"А что, косогла.. блин.. брат! Не хочешь ли ты из этого ужаса войны свалить?"- ещё шире улыбаясь белозубым ртом продолжил генерал. "Угум",- ответил разговорчивый рядовой филиппинской национальной гвардии. "Давай же, собирайся, мой косоглазый брат, сегодня ночью мы совершим самый знаменитый побег из этих застенков и уже к весне будет греться на солнышке где-нибудь на Калифорнийском берегу!"- орал генерал. Он был контужен на оба уха, а поэтому ему казалось, что говорит он громким шопотом. Филиппинец выдернул из твёрдой пересохшей земли новую хворостинку и дружелюбно произнес:"Слышь, дядя, я ни хрена не понимаю по американски, так что не пошел бы ты к своим дохлякам-америкосам.. расскажи им свои сказки про светлое будущее!" Генерал замолчал и обескураженно улыбался. Наконец он понял, что филиппинец его не понимает. "Какой же я дурак! Он наверное не понимает по английски",- подумал МакАртур и заговорил по французски:"Мсье косоглазый, не составите ли вы мне компанию, так сказать, пробежаться отсюда в направлении юга вашей солнечной страны, так сказать, где меня ждет мой корабль.. Понимаете, путь не близкий и мне нужен кабан.. пардон, монсеньёр.. блин.. мсье.. я хотел сказать, боевой друг из местных!"- и генерал склонился в грациозном реверансе. "Дядя.. ну я же сказал, что по американски не понимаю. ты что, глухой?!"- так же дружелюбно отозвался солдат и отвернулся к забору за которым открывался замечательный вид на тёплый Тихий океан, в котором так далеко отсюда полоскала свои ягодицы жена соседа будущего дедушки.
"И этот сорвался",- расстроился бравый генерал и побрел к кучке изголодавшихся, заросших и грязных американских военнопленных, одним из которых был и сам генерал.
А ещё через неделю генерал, прихватив с собой одного из японских охранников, которого соблазнил бесплатной виллой на Калифорнийском берегу и белотелыми американскими женщинами, которые якобы ждут этого японца на той самой вилле, бежал через прореху в жутко дырявом заборе японского лагеря военнопленных на севере Филиппин.
В Марте 1942-го года оба, американский генерал и филиппинский солдат, не догадываяст об этом совпадении, одновременно дожевывали каждый своё: филиппинец дожевывал хворостинку, а умытый и бритый генерал- большой палец ноги того самого японского охранника.
"Я, бля, сюда ещё вернусь!"- пророкотал генерал Макартур свою знаменитую фразу, которую так некрасиво позаимствовал впоследствии актер-губернатор А. Шварцнегер, и зашел на борт одного из четырех потрепанных в боях торпедоносцев, чтобы на нем умчаться к берегам родной и далёкой Америки.
А в это время в далёкой и незатронутой войной филиппинской деревне на обочине пыльной дороги на бамбуковом горшке сидел смуглый чумазый двухлетний пацан, тот самый, который через много лет станет отцом той, которая расстреливает монстров на приставке. Пацан курил самокрутку и разглядывал стройные загарелые ноги мимопроходящих односельчанок. "Даа.. бабы у нас ничёё.."- думал малыш, цокая временами языком и выпуская красивые кольца сизого дыма в голубое филиппинское небо.
Её будущий дедушка, молодой смуглый филиппинец с пышной черной шевелюрой, сидел на корточках возле забора, окутанного колючей проволокой и жевал хворостинку, разглядывая вечно восходящее солнце на вражеском флаге, который развевался над пулемётной вышкой. Он мучительно пытался вспомнить родинку на ягодице соседской жены.. родинка получалась какая-то нечёткая. "Да.. бабы у нас ничёёё"- думал будущий дедушка, урча пустым животом.
Внезапно кто-то тронул его за плечо. Филиппинец обернулся и уставился в улыбающееся, доброе и бородатое лицо генерала МакАртура. "Слышь, косогла ... эээ.. филиппинский брат!"- заговорщицки проорал генерал:"Сидишь?!" "Угум",- отвернулся от него будущий дедушка, дожевывая хворостинку. Родинка была безнадёжно потеряна из памяти.
"А что, косогла.. блин.. брат! Не хочешь ли ты из этого ужаса войны свалить?"- ещё шире улыбаясь белозубым ртом продолжил генерал. "Угум",- ответил разговорчивый рядовой филиппинской национальной гвардии. "Давай же, собирайся, мой косоглазый брат, сегодня ночью мы совершим самый знаменитый побег из этих застенков и уже к весне будет греться на солнышке где-нибудь на Калифорнийском берегу!"- орал генерал. Он был контужен на оба уха, а поэтому ему казалось, что говорит он громким шопотом. Филиппинец выдернул из твёрдой пересохшей земли новую хворостинку и дружелюбно произнес:"Слышь, дядя, я ни хрена не понимаю по американски, так что не пошел бы ты к своим дохлякам-америкосам.. расскажи им свои сказки про светлое будущее!" Генерал замолчал и обескураженно улыбался. Наконец он понял, что филиппинец его не понимает. "Какой же я дурак! Он наверное не понимает по английски",- подумал МакАртур и заговорил по французски:"Мсье косоглазый, не составите ли вы мне компанию, так сказать, пробежаться отсюда в направлении юга вашей солнечной страны, так сказать, где меня ждет мой корабль.. Понимаете, путь не близкий и мне нужен кабан.. пардон, монсеньёр.. блин.. мсье.. я хотел сказать, боевой друг из местных!"- и генерал склонился в грациозном реверансе. "Дядя.. ну я же сказал, что по американски не понимаю. ты что, глухой?!"- так же дружелюбно отозвался солдат и отвернулся к забору за которым открывался замечательный вид на тёплый Тихий океан, в котором так далеко отсюда полоскала свои ягодицы жена соседа будущего дедушки.
"И этот сорвался",- расстроился бравый генерал и побрел к кучке изголодавшихся, заросших и грязных американских военнопленных, одним из которых был и сам генерал.
А ещё через неделю генерал, прихватив с собой одного из японских охранников, которого соблазнил бесплатной виллой на Калифорнийском берегу и белотелыми американскими женщинами, которые якобы ждут этого японца на той самой вилле, бежал через прореху в жутко дырявом заборе японского лагеря военнопленных на севере Филиппин.
В Марте 1942-го года оба, американский генерал и филиппинский солдат, не догадываяст об этом совпадении, одновременно дожевывали каждый своё: филиппинец дожевывал хворостинку, а умытый и бритый генерал- большой палец ноги того самого японского охранника.
"Я, бля, сюда ещё вернусь!"- пророкотал генерал Макартур свою знаменитую фразу, которую так некрасиво позаимствовал впоследствии актер-губернатор А. Шварцнегер, и зашел на борт одного из четырех потрепанных в боях торпедоносцев, чтобы на нем умчаться к берегам родной и далёкой Америки.
А в это время в далёкой и незатронутой войной филиппинской деревне на обочине пыльной дороги на бамбуковом горшке сидел смуглый чумазый двухлетний пацан, тот самый, который через много лет станет отцом той, которая расстреливает монстров на приставке. Пацан курил самокрутку и разглядывал стройные загарелые ноги мимопроходящих односельчанок. "Даа.. бабы у нас ничёё.."- думал малыш, цокая временами языком и выпуская красивые кольца сизого дыма в голубое филиппинское небо.
-
-
02.02.2006 в 19:29